Неточные совпадения
Но так как все же он был человек военный, стало быть, не знал всех тонкостей гражданских проделок, то чрез несколько времени, посредством правдивой наружности и уменья подделаться ко всему, втерлись к нему
в милость другие чиновники, и генерал скоро очутился
в руках еще больших
мошенников, которых он вовсе не почитал такими; даже был доволен, что выбрал наконец людей как следует, и хвастался не
в шутку тонким уменьем различать способности.
— Неужто? О, этот Швабрин превеликий Schelm, [Шельма,
мошенник (нем.).] и если попадется ко мне
в руки, то я велю его судить
в двадцать четыре часа, и мы расстреляем его на парапете крепости! Но покамест надобно взять терпение…
— А вот вчера, когда мы утром кричали с ним
в кабинете перед приездом Нащокина. Он
в первый раз и совершенно уже ясно осмелился заговорить со мной об Анне Андреевне. Я поднял
руку, чтоб ударить его, но он вдруг встал и объявил мне, что я с ним солидарен и чтоб я помнил, что я — его участник и такой же
мошенник, как он, — одним словом, хоть не эти слова, но эта мысль.
— Больше тысячи пошло на них, Митрий Федорович, — твердо опроверг Трифон Борисович, — бросали зря, а они подымали. Народ-то ведь этот вор и
мошенник, конокрады они, угнали их отселева, а то они сами, может, показали бы, скольким от вас поживились. Сам я
в руках у вас тогда сумму видел — считать не считал, вы мне не давали, это справедливо, а на глаз, помню, многим больше было, чем полторы тысячи… Куды полторы! Видывали и мы деньги, могим судить…
— Это, значит, все-таки у Лукина сила
в руках была, — подхватил Кадников. Не имея удачи рассказать что-нибудь о
мошенниках или силачах, он решился по крайней мере похвастаться своей собственной силой и прибавил: — Я вот тоже стул за переднюю ножку поднимаю.
Если, например, мода требовала распашных фраков, так его фрак распахивался до того, что походил на распростертые птичьи крылья; если носили откидные воротники, так он заказывал себе такой воротник, что
в своем фраке он похож был на пойманного сзади
мошенника, который рвется вон из
рук.
Окончив куренье, Алексей Абрамович обращался к управителю, брал у него из
рук рапортичку и начинал его ругать не на живот, а на смерть, присовокупляя всякий раз, что «кончено, что он его знает, что он умеет учить
мошенников и для примера справедливости отдаст его сына
в солдаты, а его заставит ходить за птицами!» Была ли это мера нравственной гигиены вроде ежедневных обливаний холодной водой, мера, посредством которой он поддерживал страх и повиновение своих вассалов, или просто патриархальная привычка —
в обоих случаях постоянство заслуживало похвалы.
— Окружит эта шайка продажных
мошенников светлый трон царя нашего и закроет ему мудрые глаза его на судьбу родины, предадут они Россию
в руки инородцев и иностранцев. Жиды устроят
в России своё царство, поляки своё, армяне с грузинами, латыши и прочие нищие, коих приютила Русь под сильною
рукою своею, свои царства устроят, и когда останемся мы, русские, одни… тогда… тогда, — значит…
Посему прошу оного дворянина, яко разбойника, святотатца,
мошенника, уличенного уже
в воровстве и грабительстве,
в кандалы заковать и
в тюрьму, или государственный острог, препроводить, и там уже, по усмотрению, лиша чинов и дворянства, добре барбарами шмаровать [Бить плетьми.] и
в Сибирь на каторгу по надобности заточить; проторы, убытки велеть ему заплатить и по сему моему прошению решение учинить. — К сему прошению
руку приложил дворянин Миргородского повета Иван, Никифоров сын, Довгочхун».
Вчерашний господин, на моих же глазах, преспокойно снял с вешалки мою бекешь, [Бекешь (бекеша) — теплое пальто
в талию со сборками (или вообще старинное пальто).] сунул ее под мышку и пустился вон из квартиры. Аграфена все время смотрела на него, разинув рот от удивления, и больше ничего не сделала для защиты бекеши. Астафий Иванович пустился вслед за
мошенником и через десять минут воротился, весь запыхавшись, с пустыми
руками. Сгинул да пропал человек!
—
Мошенник народ, — сказал он. — Много уменья, много терпенья надобно с ними иметь! С одной стороны — народ плут, только и норовит обмануть хозяина, с другой стороны — урезный пьяница. Страхом да строгостью только и можно его
в руках держать. И не бей ты астраханского вора дубьем, бей его лучше рублем — вычеты постанови, да после того не спускай ему самой последней копейки; всяко лыко
в строку пускай. И на того не гляди, что смиренником смотрит. Как только зазнался который, прижми его при расчете.
— А тебе бы нишкнуть, коли хозяин разговаривает! — крикнул Марко Данилыч, швырнув
в приказчика бывшим у него
в руке лещом. — Перечить!.. Я задам вам,
мошенникам!.. Что это за сушь?.. Глянь-ка, пощупай!.. Копейки на две против других будет дешевле!.. Недобор доправлю — ты это знай!..
— Человек
в чем родился,
в том и помри, — сказал на то Патап Максимыч. — Веру переменить — не рубаху сменить. А ежели до́ Бога, так я таких мыслей держусь, что, по какой вере ему ни молись, услышит он созданье
рук своих. На что жиды — плут на плуте,
мошенник на
мошеннике, и тех Господь небесной манной кормил. Без конца он милосерд.
— Для́ того что набитые дураки все они, — отвечал Патап Максимыч. — Ежели правду сказать, умного меж ними и не бывало. Да к тому — каждый из вора кроен, из плута шит,
мошенником подбит;
в руки им не попадайся, оплетут, как пить дадут, обмишулят, ошукают. Теплые ребята, надо правду говорить.
Предаю себя
в руки правосудия и с собою этого
мошенника.
Что возмутило этих глупцов, чем оскорбил я их пустую голову? Когда я им лгал — они целовали мне
руки; когда же во всей строгости и чистоте я восстановил святую правду моей жизни, они разразились проклятиями, они заклеймили меня презрением, забросали грязью. Их возмутило, что я смею жить один и не прошу для себя местечка
в общей камере для
мошенников. Как трудно быть правдивым
в этом мире!